Горько-сладкий баланс

0
34

Мы, немецко-русские евреи производим внешне впечатление успеха, но как община мы потерпели поражение…

Михаил Хасин

Трудные времена, времена переломов являются верными временами, чтобы остановиться, посмотреть назад и подвести итоги. Конкретно мне важны последние два с половиной десятилетия в истории евреев Германии, вернее, не всех евреев, а только группы евреев, приехавших из бывшего Советского Союза, составляющей абсолютное большинство еврейской общины в Германии (приблизительно 90 %) , русских евреев, которые мне очень много значат. Я хочу написать об этих людях, которых я хорошо знаю и которые мне часто  непостижимы; люди, которыми я иногда горжусь, за которых мне иногда стыдно, которых я люблю и ненавижу  и в которых сомневаюсь. Люди, к которым я принадлежу. Мои люди.

Вывод заранее: по видимому мы успешно поднялись на определённый социальный уровень, но как община потерпели поражение.

Горько-сладкий баланс. К сожалению.

Так что же произошло с нами за последние двадцать пять лет? С одной стороны обобщать всегда трудно.  Два миллиона русскоговорящих евреев  в мире, в одной только Германии это более двухсот тысяч человек, прибывших после 1990 года с бывшего Советского Союза по „еврейской линии“. Двести тысяч индивидов, каждый и каждая, отличающиеся своей непохожестью. Мы писатели и швеи, украинские патриоты и друзья Путина, маленькие уголовные преступники и изготовители колбасы, противники коммунистов и КГБ-кадры, новые ортодоксы и „мессианские евреи“, безработные и продавцы автомобилей, психиатры и параноики,  фигуристы и люди с излишним весом.

Все разные естественно. С другой стороны: при всех разностях имеется много общего. Статистика доказывает: по сравнению с другими евреями из диаспоры и етническим меньшенством мы в среднем значительно беднее, выше по уровню образования, нерелигиозней и индивидуалистичней(поэтому маленькие семьи, меньшая рождаемость). Большинство молодых переселенцев в Германии происходит из среды , перешедшей из более высокого социального положения в более низкое: родители, приглашённые регулярно в прошлом местным партийным шефом в гости, знают только чиновника в ведомстве по социальному обеспечению; дедушку, бывшего профессора, лекции которого слушали все студенты,  не хочет даже выслушать его коллега по работе во время пересменки в дверях туалета в McDonalds. Почти у каждоrо  из нас есть мама, работавшая когда-нибудь уборщицей; дядя, подрабатывающий в конце недели по чёрному на побелке стен;  брат, который долгое время является безработным. Молодые люди, выросшие в семье русско-еврейских семей эмигрантов, происходят из нижнего социального слоя.

И всё же большинство молодёжи из так называемого  1½ и 2-го поколения эмигрантов  прошли путь от получателей  денежного  перевода из социаламта к  прилежным плательщикам налога государству и получили высшее (техническое или медицинское образование). Они стали колёсиком в системе, которое не выпадает и не бросается в глаза. Даже если немногие из  молодых людей, родившихся между 1980 и 1999 стали миллионерами,  как индивиды большинство пользуются „успехом“, если конечно успех определять наличием договора с банком на накопление средств на жилищное строительство плюс свидетельство, говорящее o не нарушении поведения.

Если же посмотреть за фасад этого социального подъёма, то видно что-то совсем другое: уничтоженную коммуникацию. Общину без сердца.

Не хватает солидарности друг с другом. Как я уже писал, мы составляем  девяносто процентов членов еврейской общины в Германии и двадцать процентов всех граждан(!) в Израиле , но до сегодняшнего дня нам не удалось найти решение вопроса для тех, у кого только отец еврей и кому в большинстве случаев запрещено стать членом общины или быть похороненным на еврейском кладбище. Для людей, судьба которых  не отличается от тех, кто по материнской линии соответствует этим  традиционным критериям, для наших братьев.  Свидетельство  о  бедности. По теории мы должны быть более влиятельной социальной группой. На практике это просто шутка и без превелиучения можно сказать: каждый еврей только за себя.  

К тому же у нас нет чувства собственного достоинства. Где люди из бывшего Советского Союза в еврейских организациях? Наш голос в средствах массовой информации, культуре и науке так тих, что он не слышен даже тем, кто слышит как трава растёт. И даже когда русские евреи что-нибудь говорят, то это послушно, совпадающе с мнением других, и корректно. В личной и общественной жизни , всюду действителен девиз: самое главное не вызывать недовольство и не провоцировать.  Возможно причина в том, что мы в нашей идентичности крайне не уверенны: не настоящие немцы, не настоящие русские- и если мы честны- собственно говоря, не настоящие евреи. Может быть причина прежде всего в том, что в Советском Союзе конформизм  в определённое время буквально необходим был для выживания. Так или иначе, сегодня типичный русский еврей – человек c согнутой спиной и опущенными плечами.  Тихий еврей.

Также мы живём без живой, содержательной еврейской культуры. У нас нет социальной жизни, которая бы нас связала с остальными евреями, нет ритуалов и традиций, нет праздников, нет профессиональной сети, нет спортивных обществ или политических групп, нет средств массовой информации, нет прений, да , даже нет места для встречи, как например кафе или фестивали. Это значит: всё это имеется конечно, но какую крошечную частицу нас всех они достигают? В Германии , в общинах, на представлениях, если имеется публика, то это чаще всего не мы, молодые русские евреи. 60 процентов всех членов общины в возрасте после 50 лет. 60 процентов! В то время, как в общинах эмигранты постарше  сближаются во время культурных мероприятий и в праздновании советских праздников, мы, родившиеся между 1980 и 1999 , в лучшем случае общаемся друг с другом в интернете. Если вообще общаемся.

Нет солидарности, нет самосознания, нет живой общей еврейской культуры. Это баланс. Больше всего больно другое: наша коллективная роль в стороне от общества. Мы являемся париа-евреями. Евреи низшего класса среди евреев. В нашей бывшей стране мы были чужими , в мире евреев остались чужими. Не только чужие, но и в символическом смысле несуществующие, невидимые. Богатая поворотами история советских евреев не находит места в культуре воспоминания еврейского народа. Я говорю o травмe при жизни евреев с коммунистами, репрессии( чрезмерное количество преступникoв и жертв среди евреев), массовое уничтожение евреев в Советском Союзе и война, движение отказников , диссиденты – подпольные организации (часто сформифованныe под влиянием евреeв, хотя в них были не только исключительно евреи). Очень противоречивая история, которая не вписывается в схему воспоминаний еврейского сообщества: естественно имел место антисемитизм в Советском Союзе, но существовала и красная армия, которая спасла евреев от наверняка полного уничтожения  нацистами; несмотря на притеснения евреев в системе образования и трудовой жизни, очень многие шли своим путём и делали карьеру; да, политика коммунизма разрушила еврейскую культуру и традицию, но именно русские евреи с энтузиазмом верили в этот проект. И не только наша история невидима. В настоящем времени : сколько евреев и не евреев видят нас такими, как мы есть, часть еврейской истории? Такими как мы есть! Потому что мы не такие, какими они хотели бы нас видеть(многие из нас не консервативно-религиозные и не  либерально-духовные , жертвы антисемитизма или мультикультурные авангардисты и в первую очередь не чистокровные евреи ?

Я пишу о прошлом и настоящем. Что ждёт нас в будущем? До сегодняшнего дня ответ на этот вопрос печален. Слова „мы“ не существует, два миллиона согнувшихся „я“ , каждый еврей для себя,тихий еврей, пария-еврей . Будет ли ответ спустя 25 лет другим? 

Что должно произойти? Или ничего не должно, потому что я неправ, живу в галлюцинации и  всё замечательно? В любом случае я верю, что у нас имеется чудовищный потенциал и несравнимая перспектива , которую мы можем внести в еврейскую общину и в общeство диаспоры. Вопрос только как?

Я буду рад, eсли мой техт побудит к обсуждению об этом.

Михаил Хасин родился в 1989 году в бывшем Советском Союзе (Эстония) и в возрасте трёх лет приехал в Германию. Он юрист и свободный журналист, с января 2017 года проживает  в Израиле.

Перевод Эммы Бейгель